Жертвоприношения, установленные законом, имели прежде всего символический характер и выполняли роль внешнего, ритуального очищения, которое не способно было устранять суть греха. В законоустановленных обрядах очищение происходило через окропление кровью – ритуальный акт, который отделял предметы и людей для Бога, но не мог полностью искупить их нравственную нечистоту.
Метафора безмолвного крика в теологическом контексте может восприниматься как выражение глубокого, немого знака Божьего возмущения, которое, несмотря на отсутствие обычных слов, всё же доносит важное послание. Такого рода безмолвное воззвание можно трактовать как свидетельство того, что сам космос и даже мертвые (как символы вечности) кричат о нарушении божественного порядка, требующем исправления через предстоящие наказания. В этом смысле отсутствие звука, или тишина, становится наполненным смыслом знаком неминуемого суда, где каждое немое атомное свидетельство мира – как бы "крик" души, побуждающий к осознанию ошибок и необходимости покаяния.
Изгнание Израиля в древней традиции объясняется как результат исторических и теологических причин. С одной стороны, исторически это событие воспринималось как неизбежное последствие греха, несправедливости, жестокосердия и непослушания заповедям. В одном из текстов подчеркивается, что «грех, несправедливость и жестокосердие к ближнему являются в то же время и отступлением от Бога; наказание, неизбежное в День Суда, будет: изгнание и смерть» (source: 232_1158.txt). Таким образом, изгнание рассматривается как Божье наказание за нарушение Завета, когда народ Израиля отступал от истинного пути.
В христианской традиции самобичевание воспринимается как один из способов аскезы и покаяния, при котором страстное телесное наказание рассматривается как путь к духовному очищению. Различают несколько направлений и форм самоистязания, каждое из которых имело свою специфику и исторический контекст.